«Желающему избавиться от прелести диавольской и не быть мерзостью презренною, но быть благоуханием у Бога, — писал старец, — прежде всего требуется хотя бы умом одним против воли поверить и убедить самого себя в том, что непременно есть во мне такая беда. А потом для избавления от нее принять во всегдашнее памятование и особенно во время молитвы три необходимых молитвенных делания...»

Схимонах Никодим родился в 80-х годах 19 века в Рязанской губернии. Отец Никодим пришел на Афон еще юношей и там оставался до блаженной своей кончины. Первоначально он поселился в скиту Фиваида, а потом по благословению преподобного Силуана перешел на Карулю, где подвизались пустынножители. Там отец Никодим поступил в послушание к известному русскому ученому-отшельнику старцу Феодосию (Харитонову).

Всю жизнь свою подвизаясь на поприще непрестанной молитвы, старец Никодим значительно преуспел в этом делании. Но он никогда не гордился этим и не показывал перед другими свой духовный уровень. Особенно это видно из его молитвенного дневника, читая который можно подумать, что он написан новоначальным послушником, ибо старец Никодим здесь говорит преимущественно о своих недостатках и по смирению умалчивает о своих достижениях. А ведь он к моменту начала ведения дневника уже имел большой молитвенный опыт, так как непрестанной молитвой он начал заниматься еще до прихода на Афон.

«Прожил под старцем вот уже 11 лет, — пишет смиренный старец, — а послушания настоящего, внутреннего, еще не стяжал, да и во внешнем-то не совсем исправен: очень горделив и ленив, а потому и молюсь плохо. Хотя и нравится мне Иисусова молитва, и я уже давно молюсь ею, навык и к художественному способу, по „Добротолюбию“ и по „Откровенным рассказам странника...“, но суета, к которой я пристрастился помимо прямого послушания, к тому же и укоренившиеся страсти мои, чревоугодие и леность с саможалением, не дают мне вполне испытать образ умносердечной молитвы с художественными приемами, который, по некоторым моим действиям заметил я, очень полезен для собрания ума моего и приведения себя в чувство. Когда же удается более-менее успокоиться и собраться в себя, отринув всякую суету, тогда становится легко молиться, и обычные страсти — леность, сон, не так сильно одолевают».

Но реальный духовный уровень отца Никодима ясно виден из его следующих слов: «Итак, желающему избавиться от этой невидимой и неощущаемой беды своей душевной — прелести диавольской и не быть мерзостью презренною, но быть благоуханием у Бога, прежде всего требуется хотя бы умом одним против воли поверить и убедить самого себя в том, что непременно есть во мне такая беда.

А потом для избавления от нее принять во всегдашнее памятование и особенно во время молитвы три необходимых молитвенных делания:
Первое дело ума — самоукорение.
Второе дело сердца — сокрушение.
Третье дело тела — крестным знамением истовое себя осенение и слов молитвенных внимательное и благоговейное произношение.
Этими тремя деланиями мы Богу бываем приятны. А именно: самоукорением с памятованием о грехах своих мы смиряем себя и этим приклоняем Бога на милость к себе и привлекаем взор его на себя.

«И на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес моих?» (Ис. 66, 2), — сказал Бог. Сокрушением, как благовонным фимиамом, мы облаговониваем себя, заглушая тем зловоние своего мертвеца. Епископ Игнатий (Брянчанинов) сказал: «Кто хочет помолиться, тот должен прежде покадить сокрушением в сердце своем». «Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» (Пс. 50, 19).

Крестное знамение само уже есть Божия благодать, если оно полагается истово и благоговейно. Нужно помнить, что Сам Господь Иисус Христос распятый висит на Кресте. Такая молитва есть время благоволения Божия к молящемуся. Следовательно, в это святое время все освящается в нас, и не остается места зловонного.

Эти три делания для человека прельщенного есть надежное убежище. Без них опять зловоние полезет и бесы паки облепят. Так скоро в человеке меняется духовное состояние его. Как сказал богомудрый пастырь отец Иоанн Кронштадтский: «От жизни до смерти один шаг» («Дневник»). Состояние меняется: то в духовное, то в греховное, то в святое, то в слепое. Посмотри на себя во время молитвы, как бывает с тобой. Самоукорения в уме нет, тоже и сокрушения в сердце нет, и крестишься без внимания, не благоговейно, также и молитвы читаешь небрежно. Откуда же родится чувство умиления, являющееся признаком благодати Божией. Вот и есть ты живой мертвец.

Начнешь нудить себя на эти три делания, пробудится и чувство, согреется сердце от сокрушения, а затем придет и умиление — благодать Божия, и потекут слезы. Вот и воскрес мертвец, слава Богу. А чаще так будешь делать, а затем и повсегда в молитве и без молитвы, то и никогда не будешь умирать, и освободишься от прелести благодатью Божьей за ходатайство Божией Матери и за молитвы святых».

Схимонах Никодим.

За искреннее покаяние и сокрушение отцу Никодиму была дана как дар от Бога непрестанная молитва. Он пишет: «Молясь непрестанно Иисусовой молитвой будь весел, в благодушном спокойном духе и исполнись радостью — радостопечалью в сердце. Пребывая в памяти Божией (т. е. в непрестанной молитве. — Сост.), помни: ведь это райское занятие, тебя Бог ввел в этот райский сад и сказал тебе: «Смотри на эти прекрасные плодовитые деревья, возделывай и храни их, и жди с них плода в свое время, и тогда вдоволь насытишься, а пока услаждайся только зорким вниманием и смотрением своим на эти райские деревья (перебирая в памяти святые мысли), поливая их изобильно чистою водою твоих слез. И услаждайся надеждою на вкушение плодов от сих деревьев в свое время, и уповай на милость Божью.

А безумное уныние, не стерпев труда сладкого сего, кричит: «Трудно мне долго ждать. Дай скорее!» — недовольно ему услаждения надеждой, а в беспокойстве духа кричит и кричит: «Дай, да дай теперь!» — а не то и роптать еще начинает. И Бог, не терпя такой дерзости и гордости, удаляет того человека из сада своего, из рая сладости — молитвы непрестанной. Тогда постигает человека того полное уныние и омрачение. Если иногда и захочет войти в этот сад, то не может, станет каяться и молиться, но долго прощения не получает.

Итак, пылинка ты ничтожная, червячок слабейший, человече грешниче, смирись и не дерзай никогда искать, желать и просить себе святости у Бога, чтоб сравняться со святыми. Но отвергни от себя уныние и леность и от всей души возблагодари Бога за то, что ввел он тебя в этот рай и дает иногда, хоть отчасти, вкушать в надежде от цветов райских древес сладости (святых мыслей в молитве).

Чем меньше этот твой рай того рая, в коем жил в начале твой праотец Адам? Посмотри, увидишь ли чего более, что есть на небе у престола Божия? Там есть тьма тем святых ангелов, славящих Бога Саваофа и непрестанно взывающих: «Свят, свят, свят Господь Бог Саваоф...» Ты тоже славишь, только иными словами: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий... » (Эта мысль мне от Бога после долгого угнетенного душевного моего состояния, бывшаго наказанием за гордость мою 28 февраля.) Слава Богу за все! Бог наказал, Бог и помиловал. Наперед урок: «Делая добро, да не стужаем», — ибо в свое время пожнем добрый плод, если не ослабеем. И еще: «...яко сеяй в плоть свою, от плоти пожнет истление: а сеяй в дух, от духа пожнет живот вечный» (Гал. 6, 8).

К отцу Никодиму за духовными советами приходили не только афонские монахи, но приезжали люди с разных концов света. Вот как описывает свои впечатления после встречи с ним писатель Павел Рак: «В хижине, прилепившейся к скале наподобие ласточкиного гнезда, жил один очень благочестивый старец, великий постник и молитвенник, один из последних афонских русских, покинувших Родину еще до Первой мировой войны и помнивших только царскую Россию.

Этот русский говорил посещавшим его, что милостивый Господь даровал ему освобождение от всех забот и суеты, от всех воспоминаний и что он все позабыл, даже и молитв уже не помнит. Оставил ему Господь только одну самую короткую, на Афоне самую главную молитву — Иисусову. Да уж если на то пошло, мог бы он обойтись и без этой молитвы, вполне достаточно одного имени Иисусова. Довольно и того, чтобы имя Его не сходило с губ, чтобы пребывало в сердце человека даже и во сне. Старец тот недавно умер.

Мощи схимонаха Никодима.

Мой собеседник, как ближайший сосед, вместе с молодыми греками из ближней келлии старался облегчить ему последние дни. Особенно он заботился о том, чтобы старец не умер без причастия, и старался проводить его как подобает в самую короткую дорогу — из этого мира в иной. Поэтому каждую ночь, в полночь, он приходил к старцу с дароносицей и причащал его. Греки иногда ругали соседа за излишнюю ревность, за то, что он беспокоит немощного в такое время, но ведь и сам старец желал, чтобы было так.

А когда в одну из ночей отец Никодим отдал Богу душу, все, кто оказался около его одра, были поражены тем, что вместо неутешной боли почувствовали радость, которая у каждого исходила из сердца и словно бы растекалась по всему телу. Они говорили потом, что присутствовали при том, как ангелы забирали его душу, и не могли не радоваться».

Скончался старец Никодим в 1984 году, имея почти 100 лет от роду.

 Публикуется по книге: «Русский Афонский Отечник XIX - XX веков».
Серия «Русский Афон XIX-XX вв.» Т. 1. Святая Гора,
Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне, 2012.

Использование материалов возможно
при условии указания активной гиперссылки
на портал «Русский Афон» (www.afonit.info)